Vinovata li ona?

by Aleksej Pisemskij

Overview

Алексей.Писемский - один из значительных русских писателей гоголевского направления. Его острокритические рассказы, повести, драмы имели широкую известность среди современников и не утратили художественную ценность и в наше время. Aleksej Pisemskij – Vinovata li ona?

Product Details

ISBN-13:	9781784224295
Publisher:	Glagoslav E-Publications Ltd
Publication date:	01/21/2014
Sold by:	Barnes & Noble
Format:	eBook
Pages:	98
File size:	1 MB
Language:	Russian

About the Author

Писемский Алексей Феофилактович (1821 - 1881), прозаик.
Родился 11 марта (23 н.с.) в селе Раменье Костромской губернии в небогатой дворянской семье. Детские годы провел в Ветлуге, где его отец, подполковник в отставке, служил городничим.
В 1934 - 40 учился в костромской гимназии, по окончании которой поступил в Московский университет на математическое отделение философского факультета. "Научных сведений... приобрел немного, зато познакомился с Шекспиром, Гёте, Руссо, Воль-тером, Гюго, сознательно оценил русскую литературу" - так скажет о своих студенческих годах Писемский.
Окончив в 1844 университет, переехал в деревню, но вскоре поступил на службу в костромскую палату, где прослужил несколько лет. Служебные поездки по губернии дали писателю богатый материал для творчества.
Первым опубликованным произведением Писемского был рассказ "Нина" (1848), но настоящую известность ему принесла повесть "Тюфяк" (1850). Уже первые повести поставили его в один ряд с лучшими писателями того времени.
В 1953 Погодиным были изданы "Повести и рассказы" Писемского в трех томах, куда вошли уже известные его произведения: "Комик", "Брак по страсти", "Ипохондрик" и др. Его отношения с "молодой редакцией" "Москвитянина" (А.Островский, А.Григорьев и др.) все больше укреплялись. В "Москвитянине" был опубликован первый рассказ из серии "Очерки из крестьянского быта" - "Питерщик", затем последовали "Леший" (1853) и "Плотничья артель" (1855), позже - "Старая барыня" и "Батька" (1862).
Выйдя в отставку и переехав зимой 1954 в Петербург, он сближается с редакцией "Современника", но печатается и в других изданиях.
В 1856 уезжает на восемь месяцев в организованную Морским министерством экспедицию на берега Каспийского моря с целью исследования быта населения, занимающегося рыболовством. Вернувшись, печатает ряд очерков и приступает к работе над одним из главных своих произведений, романом "Тысяча душ", который был напечатан в "Отечественных записках" в 1858. Важное место в творчестве Писемского заняла также пьеса "Горькая судьбина" (1859), за которую он в 1860 получил премию Академии наук.
В 1860 становится ответственным редактором "Библиотеки для чтения". Выступает с рядом фельетонов, направленных против революционно-демократической журналистики ("Искры" и "Современника"). Редакторы "Искры" вызвали Писемского на дуэль, которая, к счастью, не состоялась.
В 1860 - 70-е годы писатель утратил свое влияние в литературе, хотя продолжал интенсивно работать. В эти годы пишет драмы и романы: "Былые соколы" (1864), "Птенцы последнего слета" (1865), "Хищник" (1873), "Просвещенное время" (1875) и др. В 1877 вышел роман "Мещане", вызвавший много отзывов в печати, высоко оцененный Тургеневым.
Публикация последнего романа "Масоны" закончилась в конце 1880 в журнале "Огонек" за несколько месяцев до смерти Писемского. Он умер 21 января (2 февраля н.с.) 1881.

Read an Excerpt

Мне было двадцать два года. Я перешел на четвертый курс математического отделения*. Освоившись с факультетом, мне очень легко стало заниматься, свободного времени начало у меня оставаться очень довольно, но куда его девать и чем наполнить даже в многолюдной Москве небогатому и одинокому студенту? Я жил один, знакомых не имел никого, и единственным моим развлечением было часа по два, по три ходить по Тверскому бульвару и бог знает чего не передумать. Однажды я встретил молодого человека, который прямо обратился ко мне с вопросом:

- Не знаете ли кого-нибудь из ваших товарищей, кто бы приготовил меня в университет?

Я посмотрел на него пристально; на вид ему было лет осьмнадцать, одет он был небрежно, в приемах его видна была беспечность. Лицо выразительно и с глубоким оттенком меланхолии.

- Если вам угодно, я могу это взять на себя, - отвечал я.

- Пожалуйста, мне надобно приготовиться из математики. Вы какого факультета?

- Математик.

- Это хорошо, а вы почем возьмете за урок?

Этот прямой вопрос меня сконфузил.

- Обыкновенную цену - рубль серебром, - отвечал я.

Молодой человек подумал.

- Хорошо, это я молу дать. Ваша фамилия? - проговорил он.

Я сказал, он мне назвал свою, дал адрес квартиры и просил прийти на другой день в семь часов вечера.

- Вы живете одни или с семейством? - спросил я.

- С матерью, есть и сестры, - отвечал он.

Мы расстались.

Я возвратился домой очень довольный этой встречей, мне давно хотелось иметь урок - не для денег, которых хотя было у меня и немного, но доставало на мои умеренные желания, но мне желалось учить, хотелось иметь право передавать другому свои знания, убеждения, а того и другого было в моей голове довольно в запасе.

На другой день я отравился еще за полчаса до назначенного срока. Дом, который отыскал по адресу, был барской; стоял он на дворе, по бокам тянулись огромные каменные прислуги, кругом почти целый квартал обхватывала железная решетка. Я долго путался в огромных сенях, наконец вошел в бельэтаже в главные двери. Лакей в ливрее на вопрос мой: "Здесь ли живет Леонид Николаич Ваньковский?" - отвечал довольно грубо: "Ступайте на самый верх, направо". Наверху в передней я никого не нашел, в зале тоже; из соседней комнаты слышался разговор, я начал кашлять, выглянула молодая девушка. Я поклонился ей.

- Вам, верно, брата Леонида нужно? - проговорила она и ушла назад.

Чрез несколько минут вышел мой ученик.

- Bonsoir*, пойдемте в кабинет, - проговорил он, подавая мне руку.

Мы вошли в довольно большую комнату, которая, видно, действительно была некогда богатым кабинетом, но в настоящее время представляла страшный беспорядок: стены под мрамор в некоторых местах были безбожно исколочены гвоздями, в углу стоял красивый, но с изломанною переднею решеткою камин, на картине масляной работы висела шинель. Хозяин спал на кушетке, на которой еще лежали неубранные простыня и подушки. Мягкая мебель, обитая бархатом, была переломана и изорвана. На огромном красного дерева столе лежали кипами бумаги, книги и ноты. Мы сели около этого стола.

- С чего же мы начнем? - заговорил я серьезным тоном наставника.

- С чего хотите, - отвечал ученик небрежно.

- Я желал бы, - продолжал я в том же тоне, - прежде испытать, в какой мере вы знакомы с математикою, и просил бы позволить мне проэкзаменовать вас. ...